Наш человек в Париже - Дмитрий Рекачевский

Наш человек в Париже - Дмитрий Рекачевский

Наш человек в Париже - Дмитрий Рекачевский

Справка:

Выпускник Международной Школы Марселя Марсо в Париже, магистр философии, эстетики,  искусства Университета Paris-8 (St-Denis) Родился в Читинской области в 1972 году. Спустя год его родители переехали во Владивосток.

Дмитрий  с  «красным» дипломом закончил  Хабаровский Институт Искусств и Культуры. В 2000 году зачислен в Международную Школу Пантомимы Марселя Марсо в Париже. После получения диплома артиста пантомимы в 2002 году, начал  своё собственное исследование театральных форм. Его основной интерес – в сценографическом, внешнем аспекте тела актёра, его места в пространстве игры и действия. Параллельно продолжая учёбу сначала в магистратуре, а затем в докторантуре департамента Театрального Искусства Университета Париж-8, он создаёт множество «экспериментальных» постановок, в которых пытается понять различные способы нестереотипного осмысления театра. Спектакли, созданные им, были представлены  в странах Европы, а также в Канаде и Ливане («Грёзы о Любви No 3», «Плакальщицы», «Как одно становится другим», «Человек -это я», «Дождь идёт»). Последний был представлен сначала в программе «Бейрут Стрит Фестивал», затем во дворце Плас дез’Арт  во время «Белых Ночей Монреаля», и наконец перед воротами Парламента Греческой Республики в Афинах во время движения Разгневанных. В 2010 году Дмитрий Рекачевский создаёт спектакль-пилот IAM4Mimе (Интерактивный мапинг для пантомимы), в котором виртуальные объекты и персонажи интегрируют в реальном времени с единственным живым актёром посредством инфракрасных видеокамер. IAM4Mime получил приз Французского Общества Авторов, Драматургов и Композиторов «Лучшая пьеса для мультимедиа», Центра Новых Технологий CUBE и телевидения ARTE TV и в том же году представлен на всемирном бьеннале новых технологий в Лос-Анджелесе. В тот же период он участвует как актёр в театрах «Aтра» и  «Лё Саблие».

С 2014 года Дмитрий Рекачевский работает во франко-чилийской труппе «Tеатро дель Силенсио», руководимой признанным мэтром уличного театра Маорисио Селедоном.

 

Дмитрий  рассказал, как они, случайно, встретившись, вместе шли по улице с Пьером Ришаром, Так просто, без всякой помпезности и самолюбования, французский комик здоровался с простыми жителями Парижа, как будто,  лично знаком с каждым.

На первый взгляд  и Дмитрий выглядит как  настоящий француз, даже в разговоре чувствуется, что 18 лет жизни в Париже, оставили свой отпечаток на внешности и речи.

Недолгое пребывание на Родине он стремится использовать по максимуму, чтобы поделиться опытом со студентами и приморскими артистами. Это его мечта, подарить багаж знаний, приобретенный в Школе прославленного мастера пантомимы Марселя Марсо, тем, кто жаждет это знать. Вот и в эти каникулы во Владивостоке Дмитрий Рекачевский позвал всех желающих на свой мастер класс.

В.Л. Дмитрий как вас занесло во Францию?

Д.Р. Я  учился в Хабаровском институте искусств на отделение театральной режиссуры с 1995 по 2000 годы. С 16 лет я  занимался пантомимой во Владивостоке в театре «Фреска» с  Ларисой Нагорных и Дмитрием Гончаровым,  и совершенно спонтанно я отправил запрос в школу Марселя Марсо. Это было   так, как будто в космос отправить сигнал о своем существовании и желании,  или заявиться в Голливуд. И вдруг мне  звонят домой, и говорят: «У вас начинаются приемные экзамены. Приезжайте». А звонят, причем за неделю. Мои родители все собрали, я приехал в аэропорт и говорю «Дайте мне, пожалуйста, билет до Парижа»,  «Вам когда?» « Да вот сейчас».

Долетел до Москвы, прихожу в Посольство, говорю, что еду поступать, «А какие у вас есть документы?», отвечаю, что нет никаких. Тогда мне посоветовали их сначала собрать, а тут наступили выходные,  и я уехал к бабушке на дачу под Рязань. Два дня отдохнул, и в  понедельник  снова пошел в Посольство с теми же документами. И попал на хорошего человека. Все ему объяснил, что еду поступать в школу Марселя Марсо, будут вступительные экзамены. «Вы мне только на это период дайте визу». Дали визу и на следующий день я был в Париже. Это был 1999 год. Я поступил, и уговорил  начать обучение в следующем году, так как жена была беременной, да и нужно было собраться.

В.Л.С какой периодичностью вы приезжаете на Родину, как получилось, что вы  сейчас во Владивостоке и почему решили поделиться свои мастерством, устроить встречу со студентами, жителями города или это получилось спонтанно?

Д.Р. Я живу и работаю в Париже и нужно каждый раз угадать, ведь дорога дальняя, выбрать период между спектаклями. Каникулы у меня  не регулярны, поэтому каждый раз поездка на Родину получается спонтанной. Каждый раз по приезду обязательно устраиваю встречи, мастер классы, спектакли.

В.Л Это порыв души такой? О чем вас обычно спрашивают, как проходят встречи?

Д.Р. Сам факт того, что я единственный россиянин, который закончил эту школу с дипломом. Я знаю, что  получил очень ценные навыки и они тем более ценные, что Марсель Марсо умер и больше учеников у него не будет, знаю, что  необходимо передавать искусство пантомимы, полученное в школе великого мастера 20 лет назад. Чем больше проходит времени, тем более важнее становится передача этих навыков и даже, то, что я показываю в мастер классе, в моей профессиональной практике сейчас я  использую очень редко. Считаю - очень важно передать этот багаж знаний и опыта, записать его в книге не возможно. Это нужно показывать, общаться с людьми, объяснять каждый раз. У вас есть мечта? Я мечтаю сказать как можно больше, выразить того, что я накопил за эти годы, живя и работая во Франции.

В данный момент,  я играю в нескольких проектах. У меня есть своя группа. Есть свои проекты экспериментального плана, т.е театр пластики с элементами перфоманса,  со странными   костюмами и с виртуальными объектами, с новыми технологиями. Все это очень зрелищно. Это мои персональные проекты. Есть еще другие театры, в которых я работаю, в основном пластические. Работаю во франко-чилийском с труппой называется «Tеатро дель Силенсио», есть такой мэтр уличного театра Маурисио Салидонсо, с ними мы ездим года четыре по Европе и  Латинской Америке.

В.Л. Дмитрий, расскажите, как и на что существуют во Франции театры?

Д.Р.Наша публика уличная. Опять же арабы они очень хорошо воспринимают уличный спектакль. Они приходят, смотрят.  На самом деле они этого только и ждут. Они могут громко разговаривать между собой, а когда ты к ним подходишь, они говорят мол, так было здорово.

В.Л. Мне не совсем понятно: уличный спектакль – это значит общественный, а на что же вы живете, если не продаете его?

Д.Р. Театры живут в основном на государственной дотации, плюс всякие фонды, затем фестивали. Есть программа «ИН», а есть «ОФ». Первое -это когда спектакль куплен, и фестиваль участвует в подготовке спектакля, дает деньги, показывает его. Это такой привилегированный статус. С точки зрения, когда ты там – это очень комфортабельно, все за тобой бегают, это так приятно. У нас такое было несколько раз.

И фестиваль «ОФ», когда ты на свой страх и риск едешь на фестиваль, сам раскошеливаешься в надежде, что какие-то продюсеры тебя увидят и захотят купить и  продадут в своих фестивалях или в других театрах. На крупных фестивалях так и происходит, туда съезжаются продюсеры со всей Европы.

В.Л. Вы говорили, что ездили со своими спектаклями по Латинской Америке, как там публика воспринимает такой уличный театр?

Д.Р.Там принимали очень хорошо. Народ так очень активный в плане культурной жизни, это мне сильно понравилось. Они более раскрепощенные, у них темперамент более легкий.  Мы играли и в богатых районах, и бедных – принимали на «ура». Например, тот парад, что на фото - «Годо и Беккет» спектакль по мотивам Хуана Радригана. (Здесь Дмитрий играет Годо, это некий мистический персонаж. А постановка имеет два варианта: традиционная в театре, и театр - уличное шествие.)   («В ожида́нии Годó» (фр. En attendant Godot, англ. Waiting for Godot) — пьеса ирландского драматурга Сэмюэля Беккета. Написана Беккетом на французском языке между 9 октября 1948 и 29 января 1949 года, а затем переведена им же на английский. В английском варианте пьеса имеет подзаголовок «Трагикомедия в двух действиях». Пьеса признана «самым влиятельным англоязычным драматургическим произведением XX века».) В ходе шествия выходит  наша актриса в обворованном платье,  она изображает нищенку. И  вот  она ждала своего выхода где-то там спрятавшись, а в это время к ней подошли дети, совершенно бедные, живут в каких-то хибарах , и говорят: «Сеньора, сеньора давайте я вам дам свой жакетик, вам, наверное, холодно»- и протягивают ей тужурку от Адидаса.

В.Л.Французы не звали сняться в кино?

Д.Р Пока, нет, но надеюсь, что позовут и  французы, и русские. Пусть позовут,  и я приду!

В.Л. Когда вы приехали на учебу в Париж, наверное, первое время были проблемы со знанием языка?

Д.Р.У меня был год, когда я знал, что поеду учиться во Францию. Я стал брать уроки французского, но этого оказалось очень мало, уже там понадобилось примерно 3 месяца, чтобы начать говорить.

В.Л. Вы считаете себя дальневосточником или парижанином?

Д.Р.Я считаю себя все-таки дальневосточником в Париже или парижанином-дальневосточником. Родился я в Читинской области, но жил там я всего год. Потом родители переехали во Владивосток и всю жизнь до Парижа,  я провел во Владивостоке. Не считая учебы в Хабаровске.

 

В.Л А теперь вы почти француз…

Д.Р.Я до сих пор числюсь официально в университете. Пишу диссертацию на французском. Уже написал две работы и получил статус магистра. Для этого нужно было написать магистерскую диссертацию, там как раз была реформа магистратура и постмагистратура, последнюю отменили,  и получилось, что я писал две диссертации по пластическому театру и визуальным атрибутам. Хочу отметить, что очень интересно работать с костюмами. Это я называю сценографический аспект человеческого тела, потому что у каждого тела есть своя графика, его наглядность- как оно выглядит в пространстве . Взаимоотношения с декорациями, как на него влияет костюм. Как человек влияет на костюм, а костюм как часть тела и актер становится носителем  костюма  как марионетка.  И у него уже  не роль, а функция в спектакле он становится частью сценографии, т.е это такая игра,  как он визуально выглядит и как становится частью общей картинки.

Мой случай пребывания в Париже не типичный. У меня есть знакомые  русские, живущие диаспорой, русским кругом. Когда я приехал во Францию, у  меня  такого никогда не было. Я приехал и вообще никого в Париже не знал. Я начал общаться сразу же с иностранцами на французском языке, это способствовало очень быстрому изучению языка, когда у тебя нет возможности общаться на русском. Я живу не как русский, а как обычный человек. У меня много знакомых, среди которых французы, итальянцы, японцы, арабы. И опять же, школа международная, мы живем таким космополитическим кружком, где все говорят на разных языках. И именно  это мне нравится. Такое есть в Париже, в Москве, надеюсь, во Владивостоке такое тоже будет развиваться. Это такой многонациональный клуб, объединенный одним интересом, живут  и работают вместе. Это очень обогащает. Я  в Париже впервые попробовал китайскую кухню, там  я научился есть палочками суши. В Париже я открыл для себя восточную кухню- шаурму. Это очень здорово, когда культуры переплетаются и это совершенно не мешает мне  оставаться дальневосточником. В этой ситуации ты себя больше ощущаешь дальневосточником, понимаешь свою самобытность, есть  какое-то свое место в этом обществе, когда у тебя есть с чем сравнивать.

ВЛ. Когда иностранцы вас спрашивают, откуда вы родом, вы отвечаете, что из Владивостока,  какая у них реакция?

Д.Р.Они сильно удивляются, потому что в их представлении это очень далеко. Для них Владивосток - это город мечты,  таких городов не существует. Ну, вот как Камчатка, ее они почему-то знают. И они иногда говорят, ты с Камчатки, это значит издалека. И Владивосток тоже самое. Когда говорят, что я живу во Владивостоке, в их понимании-  это чуть ли не на Марсе.

В.Л. Приезжая из Парижа во Владивосток , чувствуются ли какие-то изменения например на уровне менталитета? Какой он взгляд из Европы на Владивосток, мы азиаты, или что-то совершенное иное? Есть ли в нашем облике города что-то от других городов, например, кому-то видится улочка как в Париже, кому-то как в Берлине или Лондоне?

Д.Р. Я приезжал во Владивосток в последние годы два раза, в  2014 году и в 2016 –ом, тогда я обратил внимание, что с городом произошли радикальные перемены: мосты построили и я так просто…..АААААх..обалдел, а вот сейчас осталось тоже самое, но уже приелось. И даже немного деградировало. В 2016 был какой-то всплеск, энтузиазм у людей  был,  какой-то интерес к другим культурам. А сейчас как я ощущаю, идет какой-то откат. Мне жаль, что так происходит, нужно двигаться дальше, а не стоять на месте, нужно не смотреть на других, а предлагать что-то свое.

Этот новый год я встретил на другой стороне Тихого океана в Чили, город называется Вальпароисо. Это крупнейший порт  в Латинской Америке  и мне подумалось, что вот сейчас в этот момент встречают новый год на другом берегу Тихого океана  во Владивостоке мама с папой и моя дочка. Ведь Вальпораисо он тоже такой же на сопках (горах), со сложным рельефом. Это как отражение в зеркале с расстоянием в Тихий океан.

В.Л. Знаю, что вы в Париже обрели себя не только в профессиональном плане, но и встретили свою любовь.

Д.Р.  Моя жена Антония гречанка. Она актриса, режиссер, профессор, одна из учеников Марселя Марсо. Преподает театр в университете в Греции.

В.Л.Раз уж заговорили про любовь… Вы – русский, она – гречанка. Все - таки разный менталитет, разные нации, как вы нашли друг друга и как живете?

Д.Р. Познакомились мы так: он искала замену в свою труппу, я откликнулся на объявление и прошел кастинг, и до сих пор я с ней уже 11 лет.

В.Л. А разность в менталитетах?

Д.Р.  Я веду с ней себя как русский мужчина, дарю ей цветы не только на 8 марта, но этот праздник отмечать там как-то не принято, но я все равно пытаюсь ее приобщить к этому празднику. Она пытается учить русский.

В труппе общаемся на разных языках, это зависит от проекта . Была труппа, состоящая из французов, румын и поляков, и  наш язык был английский.  А сейчас труппа франко-чилийская, с режиссером, композитором  чилийцем, они говорят то по французски, то по испански, это язык я до сих пор не выучил, а потому когда они забываются, прошу говорить по французски.

 

Беседовала Виктория Летита